Интервью с армянским экспертом, председателем «Кавказского центра миротворческих инициатив» Георгием Ваняном.
— Как Вы прокомментируете договоренность Турции и Армении о начале переговоров по установлению дипотношений?
— Констатированный факт русско-грузинской войны и бесповоротные последствия этой войны предложили новые обстоятельства в геополитических развитиях на региональном уровне. В этих же обстоятельствах и продиктован армяно-турецкий диалог, который сегодня претендует на установление дипотношений.
К сожалению, диалог Армении с соседями инициируется с элементом диктовки, и тем самым в этот процесс внедрено гораздо больше рисков и препятствий, чем могло бы быть в случае, если бы фундаментом переговоров стала осознанная необходимость налаживания добрососедских отношений.
Но в сложившейся ситуации этот процесс может все-таки стать поводом, стать шансом, который может перерасти в реальную возможность для Армении, спустя 21 потерянный год пересмотреть свои отношения с соседями. Мне хочется в это верить, несмотря на то, что старт кажется очень осторожным и очень робким. В армянском болоте лжепатриотизма подобная осторожность и подобная робость – вполне объяснимое и оправданное явление. Мы с нашим навязано-уязвимым прошлым и выдуманной миссией всемирно-избранной нации не только изолировались от внешнего мира, но и потеряли чувство реальности, потеряли пульс жизни, пульс развития, безнадежно, и кажется бесповоротно, потеряли точку соприкосновения с будущим.
Хочу верить, что Серж Саргсян сможет исправить ошибки, допущенные руководством Армении, сделает то, что мог и был обязан сделать, но не сделал Левон Тер-Петросян, что не сделал и не смог бы сделать Роберт Кочарян. Сейчас сделано полшага в этом направлении, осторожные полшага, которые могут стать значимыми для граждан Армении и будущего Республики Армения.
— И как, по Вашему мнению, поедет ли президент Армении в Турцию на ответный футбольный матч при нынешних обстоятельствах?
— Вместо того, чтобы увлечься гаданием, которое является основным движком нашей суеты, именуемой политикой, могу только выразить свое желание: видеть президента Армении, сидящим рядом с президентом Турции на футбольном матче, видеть этот сигнал возможного партнерства и добрососедства, который может воскресить веру граждан Армении в будущее, который может воодушевить армянскую общину Турции, который может в какой-то мере реабилитировать ущемленное достоинство около ста тысяч граждан Армении, нелегально живущих и работающих в Турции.
— Будет ли открыта турецко-армянская граница в текущем году?
— Турецко-армянская граница была закрыта из-за оккупации азербайджанских территорий. Оккупация Арменией территории Азербайджана продолжается.
— Если граница все же будет открыта, какие позитивные и негативные последствия могут быть для Армении?
— Как ни странно, вредоносные последствия открытия границы были и остаются приоритетом обсуждений в Армении. Тема и предмет разговора – негативные последствия жизнедеятельности в условиях открытых границ, к сожалению, вполне нормальны и естественны для того состояния, в котором мы находимся.
Как можно вообще обсуждать последствия открытия границы? Провозглашая себя при каждом удобном случае частью глобализуемого и стремительно меняющегося мира, мы продолжаем жить в кошмаре закрытых границ, в кошмаре закрытого общества, постоянно воспроизводящего себя и отвергающего будущее.
В то же время позитив открытия границ, находящийся в плоскости жизненно важных потребностей, законсервирован на уровне желаний граждан Армении. Это желание обходится, не озвучивается публично, не фигурирует в общественном поле, потому что общество продолжает приспособляться к грузу навязано-спекулируемого прошлого. В плену этой тяжести, в плену псевдо-морального давления и заблуждения, кажется, что Армения потеряла способность простого арифметического расчета причинно-следственных развязок не только в вопросе налаживания отношений с Турцией, но и во всех политических процессах.
— Как известно, в текущем году сменятся два сопредседателя МГ ОБСЕ. Как вы думаете, будут ли приняты какие-либо значимые решения при новых сопредседателях? Смогут ли они продвинуть переговорный процесс еще на шаг вперед?
— А был ли до сих пор какой-нибудь эпизод, который можно назвать шагом вперед в переговорном процессе? А разве существует вообще переговорный процесс? Со дня подписания Соглашения о прекращении огня, есть ли какие-либо процессы в армяно-азербайджанском формате, кроме безрезультатных семинаров и тренингов, кроме обусловленного конфликтом туризма?
Разве за этот 21 год произошла ожидаемая после прекращения огня трансформация нашего разговора друг с другом, разве наполнились эти отношения новым содержанием, разве перешли мы на язык мира? Если мы сами приспособились к состоянию «ни войны, ни мира», то чего мы можем требовать от посредников? Чего не сделали посредники и что они могут делать?
Разве не пора отказаться от иллюзии, что в один прекрасный день, упорные и последовательные посредники добьются примирения двух соседей, и откроются границы и дороги, по которым изгнанные конфликтом люди вернутся вновь в объятия добрососедства?
— Каковы перспективы урегулирования карабахского конфликта в текущем году?
— Перспективы урегулирования конфликта – это наша потребность жить в мире, воплощенная в политическую программу. Перспективы урегулирования конфликта устанавливаются не дипломатией, и не в оформленными на бумаге принципах, Перспективы – это конкретные действия, их пока нет. Реально ли в текущем году сбросить диктатуру автомата Калашникова? Не знаю.
Day.Az
