Интервью с директором Института глобализации и социальных движений (ИГСО), известным российским политологом Борисом Кагарлицким.
— Стоит ли, по-вашему, ожидать каких-то подвижек в карабахском урегулировании с учетом недавнего визита в Баку и Ереван госсекретаря США Хиллари Клинтон?
— Однозначные прогнозы делать очень сложно. Тут есть несколько очень важных элементов, которые должны сойтись для того, чтобы какой-то прогресс в урегулировании имел место. На самом деле, на мой взгляд, большинство конфликтов очень легко урегулировать. Ведь всем все всегда известно. То есть известно, как может быть урегулирован конфликт. Однако технические решения не отвечают политическим интересам одной или двух стран. И сейчас не очень понятно, насколько хватит политической воли для этого как сторонам, так и посредникам.
Что касается американцев, то их позиция ясна – они желают укрепиться на Кавказе, выступая в роли посредника. Совершенно очевидно, что Россия в подобной роли уже не состоялась. У России было около 20 лет, чтобы сыграть роль посредника. Но она не сыграла ее. Более того, Москва скорее была заинтересована в сохранении конфликта. Ни в одном из постсоветских конфликтов Москва не смогла добиться ощутимых подвижек.
И вот в роли посредника выступают Штаты. Как я уже сказал, они хотят укрепить свои интересы на Кавказе. Последние связаны, прежде всего, с Ираном. Долгосрочная стратегия Штатов рассчитана на то, чтобы, по возможности, ослабить влияние Тегерана в регионе и окружить его странами, недоброжелательно относящимися к Ирану и прямо противоположно относящимися к США. В этом плане у Штатов определенные проблемы возникают с Арменией, которая во многом ориентирована на Тегеран.
Также у Вашингтона в регионе есть еще одна головная боль – Турция, которая за последнее время играет все большую экономическую, политическую и военную роль. И по мере того, как нарастает роль Турции, у Анкары все больше возрастает соблазн принятия абсолютно автономных решений, не продиктованных интересами Штатов.
И чем менее надежной в качестве партнера для Вашингтона становится Анкара, тем более возрастает потребность Штатов в новых партнерах в регионе, в частности на Кавказе. И здесь у американцев возникает очень серьезная проблема. Дело в том, что каждая из стран Южного Кавказа достаточно мала, а потому перспектива экономического и политического сотрудничества с регионом в рамках американской политики возможна в том случае, когда регион един, а значит — спокоен. А так как самой большой проблемой региона все же является нагорно-карабахский конфликт, то у Штатов есть искреннее желание разрешить его.
— Как, по-вашему, поведет себя Ереван в ближайшее время, даст конкретный ответ по обновленным мадридским принципам или постарается тянуть с этим как можно дольше?
— Здесь надо учитывать вот что. Да, в свое время Армения оккупировала территории и в военном плане, можно сказать, взяла вверх. Однако потом, и, прежде всего, в экономическом плане, она стала значительно отставать от Азербайджана, который в настоящий момент — экономически намного более значимое, перспективное государство и в котором гораздо более, чем в Армении, заинтересованы, как в партнере, многие внешние силы. И здесь дело не только в нефти. Есть ряд обстоятельств, которые делают Азербайджан более значительным. Отсюда и растущее давление на Армению со стороны внешних сил, которые расценивают Ереван как препятствие на пути к нормальному развитию региона. Однако в Армении чиновники, которые пойдут на какие-то уступки, будут объявлены предателями и будут полностью политически уничтожены. Так что если есть возможность удержания статуса-кво, даже против экономических преимуществ, в Армении будут его удерживать.
Здесь надо также иметь в виду то, Нагорный Карабах для армян — это некая идея национальной идентификации. С возвращением Карабаха Азербайджану в Армении возникает вопрос, а зачем вообще нужна тогда Армения? То есть, в этой стране возникает куча вопросов.
— Насколько, по-вашему, реален силовой вариант решения конфликта?
— Я не исключаю военного конфликта. Скажу больше. В случае его возобновления, он будет носить характер интернационализации. Если мы вспомним первый конфликт, то тогда это был некий локальный конфликт. Другие внешние силы, конечно, присутствовали, были и Штаты, Иран, Россия, но, тем не менее, он был все же локальный.
Если же сейчас конфликт будет возобновлен, то он обязательно затронет и США, и Иран, и Россию, и на следующем этапе — Турцию. Возникает очень сложный геополитический расклад. Не обязательно конечно, чтобы эти страны принимали участие в военном плане, однако в дипломатическом плане он, конечно, их коснется. Это достаточно опасный сценарий. Однако он кажется мне вполне вероятным.
К тому же интересно будет обратить внимание на одну тенденцию. Если учесть историю войн, то большинство из них происходит либо до мирового экономического кризиса, либо на выходе из него. Думаю, до конца мирового кризиса еще год-два. Однако если сочетать тенденции, которые мы видим, а также экономический подъем Азербайджана, пока что ничего не дающие дипломатические попытки решить конфликт, то возобновление военных действий возможно.
Day.az
